Дмитрий Шерих: Среда обитания — это один из определяющих факторов качества жизни
Главный редактор газеты «Санкт-Петербургские ведомости», председатель петербургского отделения Союза журналистов, автор книг по истории Петербурга Дмитрий Шерих рассказал о своем видении проблем, с которыми сталкиваются жители центра Петербурга.
Этим разговором мы начинаем цикл встреч жителей округа и людей, которые здесь работают, с главой Владимирского округа Денисом Тихоненко. В этом проекте для нас важно, чтобы люди идентифицировали себя с округом, понимали, где они живут или работают, и стремились к положительным изменениям в своем округе.
Редакция газеты «Санкт-Петербургские ведомости» расположена на углу улицы Марата и Кузнечного переулка. И неслучайно, что первым героем интервью стал главный редактор газеты и автор книги «Улица Марата и окрестности» Дмитрий Шерих.
О безразличии к окружающей среде
Большая проблема — непонимание, что среда обитания — это то, что необходимо тебе и твоим детям, это один из определяющих факторов качества жизни.
У нас в городе множество каких-то уродливых павильонов, уродливых помоек, уродливых опор для контактной сети, хотя все это несложно оформить хорошими по-настоящему петербургскими типовыми проектами и улучшить тем самым среду.
Даже в рамках одного дома, одной лестницы такие проблемы есть. Очень мало, практически нет советов домов. И такое сознание не только в городе. Посмотрите на некоторые поселки Всеволожского района с роскошными домами за десятки-сотни миллионов: к ним может вести раздолбанная узкая дорожка, вся кривая-косая, потому что это «не их». До своего забора они все вылизали, а то, что за забором — уже не их.
О проблемах центра Петербурга
Несколько лет назад я думал переехать в центр и искал квартиру, в том числе, и во Владимирском округе. Но потом решил остаться в своей Невской заставе. Потому что в центре дома снаружи могут выглядеть очень впечатляюще, но внутри конструкции и коммуникации могут находиться в таком состоянии, что привести их в нормальный вид очень сложно.
С тех пор я другими глазами смотрю на старый Петербург и не представляю, какие должны быть вложения, чтобы всю эту застройку привести в нормальное состояние, соответствующее современным стандартам.
Об уплотнительной застройке и зеленых зонах
Мы сейчас все против уплотнительной застройки, но не надо думать, что это изобретение последних лет. Улица Марата показывает, что такое была уплотнительная застройка до революции. При Пушкине здесь стояли невысокие дома с палисадниками, но случилось наступление капитализма — и пасторальное предместье превратилось в каменный мешок. Большой город — это большой город.
Сейчас в центре, во Владимирском округе остались лишь небольшие зеленые клочки, где по каким-то причинам не построили дома. Очевидный дефицит зелени. Дефицит пространств, где можно было бы просто гулять. Было недавнее обсуждение про двор у музея Достоевского: сквер это или не сквер? По большому счету это никакой не сквер, конечно, но для нашего района — еще какой сквер! Потому что других практически нет.
Когда группа из детского сада гуляет вокруг памятника Пушкину в заплеванном сквере, где лежат бомжи — это ненормально, но куда детям и воспитателям деваться? Они вынуждены туда ходить гулять.
Об общественных пространствах
«Новая Голландия» — пример того, как заброшенные корпуса были превращены в популярное общественное пространство. А ведь в центре города хватает запущенных объектов, которые можно было бы возродить подобным образом. Работали же здесь фабрика Крупской, завод Сан-Галли… Или огромный массив на Литовском, 50 — бывшие склады. Еще один пример — территория у Введенского канала. Это самый центр Петербурга, такие территории можно наполнить современной жизнью. Но на это требуется воля — и города, и владельцев.
Приведу пример такой воли из давних времен, ближе к моей Невской заставе. Александро-Невская лавра сегодня прекрасно видна с Невы. Раньше, до революции, между Лаврой и Невой стояли хлебные амбары, там был речной порт. Все эти постройки снесли, чтобы создать открытое пространство вдоль Невы, чтобы Александро-Невская лавра вышла к реке и приобрела дополнительное градостроительное звучание.
В Петербурге, даже в центре, много территорий, которые можно было бы превратить в парк, в общественное пространство. Но пока, к сожалению, проекты реновации и реконструкции чаще идут в сторону «а давайте еще жилой дом построим!». Или еще три дома, или еще пять домов. Или апартаменты (как на месте фабрики Крупской).
К сожалению, в последние десятилетия у нас нет адекватной градостроительной политики.
О градостроительной политике
Проблема нескончаемого потока людей в центре — она же проблема всего города.
К сожалению, в последние десятилетия у нас нет адекватной градостроительной политики. Возникают по периметру города Мурино, Кудрово, Усть-Славянка, Шушары, Каменка, где много жилья и мало работы. Люди по утрам едут с окраин в центр, вечером возвращаются обратно, и эта маятниковая миграция перегружает не только центр, но и все районы по пути, все трассы — плюс создает колоссальные выбросы загрязняющих веществ.
Развитие города, создание новых районов должно соизмеряться с наличием трасс, транспорта, рабочих мест. Это сложно, но возможно. Если есть политическая воля — реализовать можно любые задачи. Кто мог поверить, что Тучков буян заберут у судей и отдадут под парк?
Но пока понимания, как должен развиваться город, попросту нет. И на городском градсовете рассматривают отдельные проекты. Вроде нормальный, красивый дом, давайте построим. Потом рядом другой, тоже неплохой. В итоге та же Усть-Славянка выглядит как ущелье: с обеих сторон двухполосной улицы стоят двадцатиэтажные дома. И сейчас, когда дома уже построены, встает вопрос о расширении шоссе, которое подойдет прямо к окнам.
О градостроительных ошибках
В начале XX века тоже были градостроительные ошибки. На Манежной площади стоит дом, который закрывает Кленовую аллею (В 1908 году в створе Кленовой аллеи по проекту Б.И. Сегена был построен дом Офицерского корпуса Его Императорского Величества конвоя). Этой постройкой уничтожена задуманная Карлом Росси перспектива Кленовой аллеи, открывающая с Манежной площади вид на Михайловский замок. Не надо было ставить такой дом, это ошибка.
Сейчас такое тоже происходит, в том числе при редевелопменте промышленных объектов, когда старый город перегружают все новыми и новыми жилыми комплексами и апартаментами.
О проблеме улицы Рубинштейна
Можно ли найти в центре города более удобную для ресторанного бизнеса улицу, которая бы выходила на Невский и не была транзитной с точки зрения общественного транспорта? Так уж исторически сложилось: улица Рубинштейна действительно для этого подходит.
Не знаю только, есть ли выход из серии конфликтов между жителями и рестораторами. Раздражение жителей стопроцентно понятно. Если бы у меня под окнами каждый день шумели, я бы тоже был крайне недоволен. Рестораторов тоже можно понять. Если они работают, соблюдая все нормы и правила, какие могут быть к ним претензии?
Мне кажется, жителям пора понять, что все это само собой не исчезнет. И рестораторам пора понять, что жители никуда не денутся. Это отправная точка, с которой нужно начинать диалог.
О памятниках и мемориальных досках
У меня не очень популярная точка зрения: я не считаю, что нам нужно ставить как можно больше памятников, вешать мемориальных досок, особенно в центре города, где какой дом ни возьми — либо Достоевский жил, либо Пушкин, либо Гоголь, либо Лесков, либо Розанов и так далее.
Центр Петербурга сам по себе создает достаточно понимания, что ты — в историческом месте.
У нас есть такая болезнь: переживать, что кому-то из великих нет памятника. Вот поставили у нас лет 25 назад очень хороший памятник Достоевскому работы Любови Холиной. И что, больше стали Достоевского читать? А за границей Достоевский — самый читаемый русский автор, хотя памятников ему там совсем немного!
Памятники — не самоцель. Знаете, кстати, сколько памятников было в Петербурге при Александре Сергеевиче Пушкине? По пальцам пересчитать можно! Медный всадник, «Прадеду — правнук» перед Михайловским замком, Суворов на Марсовом поле, плюс к этому при жизни Пушкина поставили два памятника полководцам перед Казанским собором…
То же самое могу сказать и о топонимике. Переименование улиц — не самоцель. Понятно, что историческая логика в переименованиях есть, особенно когда новые имена не слишком оригинальны и связаны с идеологией — как, например, Советские улицы. Или улица Марата. Сначала она была Грязная, а после смерти Николая I стала первой улицей, официально наименованной в честь императора — Николаевской. Может быть, потому, что она почти от Московского вокзала выводила к Царскосельскому. Но Жан-Поль Марат не был на той улице ни разу.
Однако когда ты идешь по улице Марата с этими прекрасными домами, которые многое помнят, ты понимаешь, что находишься в историческом центре города. Именно поэтому переименования — не самоцель. Центр Петербурга самодостаточен, как бы город и улицы ни назывались.
Центр Петербурга сам по себе создает достаточно понимания, что ты — в историческом месте.
Не надо стараться перевыполнить план и по мемориальным доскам. Мы же видим Дом академиков на Неве, который весь обвешан досками (29 мемориальных досок, посвященных известным жильцам). И ведь мало кто помнит, кто эти достойные люди.
Сохранять память — хорошо, но не надо эту работу ставить на поток. Надо равняться на достойные образцы. Замечательные мемориальные доски делает, например, Вячеслав Бухаев, не питерский человек по рождению, но один из самых-самых питерских мастеров, работы которого хорошо резонируют с духом города. Его памятник Довлатову — прекрасная работа. Для Введенской больницы он же сделал мемориальную доску, напоминающую, что здесь врачи работали во время блокады.
О «Последнем адресе»
Отдельная тема — «Последний адрес». Тема непростая, вокруг нее много конфликтов. Надо помнить о тех, кто погиб в годы репрессий? Конечно! Люди погибли ни за что ни про что. Надо ли самопально прикручивать к фасадам охраняемых исторических домов таблички? Ответ тоже очевиден. А в центре Петербурга все дома исторические.
Конфликт с жителями, как это произошло на улице Рубинштейна, 23 — это ситуация, когда один правовой нигилизм находит на другой. «Мы вам сейчас повесим и вас не спросим». — «А мы все снимем». Это не диалог.
Уроки 1937-38 годов нельзя забывать. Я, когда про улицу Марата книгу писал, все время натыкался упоминания о расстрелянных. Из одного дома осенью 1937-го увели несколько человек — и потом приговорили к высшей мере. По сути «Последний адрес» — история правильная, но форма действий избрана не всегда корректная. Почему нельзя сделать всё нормально, в режиме диалога?
О новых зданиях
Наш город ценен не отдельными шедеврами, а целостностью, средой, потому что за короткий период большая площадь была застроена примерно близкими, родственными домами. Скажем прямо: в Петербурге шедевров архитектуры мирового масштаба вообще-то немного. Если вы любитель барокко из Америки или Азии, вы поедете смотреть барочные дворцы в Италию. А если любитель классицизма, то в Афины, не в Петербург.
Среда важна для нашего города не только в плане комфорта, зеленых зон и прогулок. Архитектурная среда Петербурга — это и есть главная ценность города. И когда в центре появляются новые постройки, крайне важно, чтобы они вписались в окружение. Должно ли это быть современное здание, или здание «под старину»? И то, и другое можно вписать в среду, примеры есть. Когда на Невском проспекте снесли Литературный дом, а затем при восстановлении адаптировали фасад под современные задачи — никто и не скажет сегодня, что это новое здание. Или историческая часть комплекса Стокманна — если смотреть на фасад, который выходит на Невский, никто кроме специалистов не отличит его от того, что было раньше. Он вписался. Но вот то, что за ним — это ужасно.
И Регент-холл на Владимирской площади — позор для города. Такое надо сносить.
Есть и удачные примеры современных зданий. Например, достаточно дерзкая «стеклянная стена» на Казанской улице. Неожиданно оказалось, что она вписалась. Или «Галерея», когда очень грамотно колоссальный объем скрепили одним масштабным зданием. Есть у нас отдельные новые здания, за которые не стыдно.
А про здание на углу Стремянной и Марата, построенное на месте бани, у меня есть личное воспоминание. Когда они начинали строить, я шел в редакцию «Санкт-Петербургских ведомостей» и увидел, как строящееся здание просто нависало над тротуаром, выходя за красную линию улицы. Мы в газете про это написали: «Дом из ряда вон». Статью увидела губернатор города Валентина Ивановна Матвиенко. Она собрала совещание, на котором обсудили, что так быть не должно. И потом некоторое время, проходя по улице Марата, я видел картину: строители пилят бетон, срезая выступающую часть. Убрали довольно большой кусок. Реальная история того, как при помощи прессы удалось изменить внешний вид здания.
О роли прессы
Во время пандемии доверие к прессе выросло, потому что в интернете появилось огромное количество фейковой, неподтвержденной информации, и у людей появилась потребность получить информацию достоверную из СМИ. На мой взгляд, это и есть сегодня главный путь развития прессы. Если раньше пресса добывала информацию и приносила новости читателю, то сегодня к тому моменту, когда пресса ее донесет, вся информация уже есть у потребителя. Но информации так много, что всю ее человеку не переварить. И здесь ключевое свойство прессы — быть навигатором в информационном пространстве. Ведь у человека просто нет времени рассматривать бесконечное количество информации, но есть потребность в экспертной выборке, которой читатель мог бы доверять. В этом сейчас основная функция СМИ, у которых есть отработанная технология, и оно работает как машина по выяснению разных мнений, проверке фактов, сверке информации, по исправлению ошибок. Ведь журналист несет перед читателем и перед государством ответственность по закону. СМИ — это эксперты информационного поля, они выдают информацию, за которую отвечают.
На эту тему:
Историк Дмитрий Шерих о том, как боролись с эпидемиями в Петербурге XIX-XX века
Быстрые новости — телеграм-канал Владимирский LIVE