В течение 900 блокадных дней сотрудники Эрмитажа делали все возможное и невозможное для сохранения оставшихся в музее памятников искусства.

В осажденном Ленинграде началась повседневная военная жизнь Эрмитажа. Сотрудники музея работали на строительстве оборонительных сооружений города. Эрмитажная команда Местной противовоздушной обороны (МПВО) дежурила на крышах Эрмитажа при воздушных тревогах, круглосуточные дежурства велись и в залах. Осенью и зимой 1941 года бывало до полутора десятков воздушных тревог в сутки. Всего в здания музея попали тридцать снарядов, выпущенных из дальнобойных орудий, и две авиабомбы. Более 20 тысяч квадратных метров стекла было выбито из окон и световых фонарей; полностью оказались разрушены отопительная и водопроводная сети.

Помимо холода и бомбежек огромную опасность для музейных экспонатов и зданий представляла вода. «Вспоминается один из дней 1942 года, когда Петр Петрович Фирсов, главный инженер Эрмитажа, в нашем присутствии стал выламывать замок ржавой железной двери, ведущей в подвал. Открыв дверь, мы увидели море воды с плавающим в нем фарфором и люстры, сорвавшиеся в воду с прогнивших канатов. Многие были из Павильонного зала. В абсолютной темноте мы на ощупь доставали со дна этого моря затопленные вещи, наполненные грязью и песком», — Ольга Эрнестовна Михайлова, научный сотрудник Отдела западноевропейского искусства.

Сотрудники Эрмитажа всеми силами боролись за сохранность музея: в оконные проемы вместо разбитых стекол вставляли фанеру, заделывали пробоины в крышах, убирали мусор, скалывали лед внутри и вокруг зданий. Оставшиеся памятники, мебель, скульптура, декоративные вазы из камня и бронзы, фарфор, оружие были перенесены в залы первого этажа и в подвалы, их сохранность постоянно проверяли, по мере необходимости просушивали, очищали, реставрировали.

В музейных двориках и Висячем саду были разбиты огороды. Двенадцать подвалов музея были превращены в бомбоубежища; осенью и зимой 1941 года там жили около 2000 человек, — не только сотрудники Эрмитажа и их семьи, но и многие известные деятели науки и искусства.

«31 декабря 1941 года. В убежище нет света около полутора недель. Нет отопления. Сидим в темноте при коптилках. Но чувствуем себя неплохо и предполагаем встретить новый 1942 год. Я склеил из полуватмана небольшую елку. Делаю на нее украшения из золотой бумаги. Лучше ее подвесить к потолку…» — художник Александр Сергеевич Никольский, живший с семьей в одном из бомбоубежищ Эрмитажа.

О жизни блокадного музея мы знаем, в том числе, из его рисунков, которые стали иллюстрациями к обвинительной речи академика Орбели на Нюрнбергском процессе. Кроме того, несколько художников работали в Эрмитаже по заказу Комитета по делам искусств, фиксируя военную жизнь и разрушения музея. Среди них – Вера Владимировна Милютина, Адриан Владимирович Каплун, Василий Никитович Кучумов.

---

Научная жизнь блокадного Эрмитажа

В холодном, темном, опустевшем музее проходили научные заседания, устраивались выставки, создавались научные труды, работала библиотека.

19 октября 1941 года состоялось заседание, посвященное 800-летию азербайджанского поэта Низами, на котором читали доклады и стихи, была открыта небольшая выставка. 10 декабря 1941 года в музее отмечали 500-летие великого узбекского поэта Алишера Навои. После вступительного слова академика Орбели, научных докладов и чтений переводов Навои были представлены фарфоровый бокал и коробочка с росписями на темы произведений Навои, выполненные специально к этому дню художником М.Н. Мохом. Для обжига этих изделий в Эрмитаже электричество для нагрева муфельной печи подавалось с корабля «Полярная звезда», стоявшего на Неве около служебного подъезда музея.

Даже в самые тяжкие месяцы блокады Ленинграда продолжалась научная работа эрмитажников. Неся дежурства на постах в залах музея, Борис Борисович Пиотровский писал книгу по истории и культуре Урарту, Андрей Яковлевич Борисов занимался дешифровкой сасанидских надписей, Альфред Николаевич Кубе составлял описание собрания итальянской майолики, Павел Павлович Дервиз работал с коллекцией европейского серебра.

«Долгие часы дежурства на постах научные сотрудники даром не теряли, они занимали время разговорами на научные темы. Одно время в ротонде Зимнего дворца я стоял на посту вместе с великолепным ученым, безвременно погибшим, А.Я.Борисовым; я его образовывал в области археологии, а он меня в области семитологии. Научная работа облегчала нам тяжелую жизнь. Те, кто был занят работой, легче переносили голод» – Борис Борисович Пиотровский, директор Эрмитажа с 1964 по 1990 годы.

Победа

После снятия 900-дневной блокады Ленинграда 27 января 1944 года в Эрмитаже начались работы по восстановлению музейных зданий и залов, одновременно было решено организовать выставку памятников искусства и культуры, остававшихся в Ленинграде во время блокады.

Выставка разместилась в Павильонном зале и Романовской и Петровской галереях и, несмотря на отсутствие самых ценных предметов коллекции, рассказывала об основных разделах эрмитажного собрания. 8 ноября 1944 года по Советской лестнице поднялись первые посетители. В Павильонном зале, как и до войны, были зажжены двадцать восемь хрустальных люстр.

«Значение выставки было очень велико: это был первый этап восстановления нормальной жизни Музея, переход на работу мирного времени, ответ на никогда не угасавшие культурные запросы населения. Жители Ленинграда воспринимали возможность вновь ходить по чистым и теплым залам Эрмитажа как заслуженную награду после перенесенных испытаний, как реальное доказательство блестящих побед над врагом» — Антонина Николаевна Изергина, специалист в области западноевропейского искусства.

29 августа 1945 года Советом народных комиссаров СССР было принято решение о реэвакуации художественных собраний музея. 10 октября прибыли эшелоны из Свердловска; шесть подъездов музея были открыты для встречи музейных коллекций. За 20 дней в 69 залах была воссоздана экспозиция Эрмитажа.

4 ноября 1945 года музей вновь открыл свои двери для посетителей.

Фото: Государственный Эрмитаж

Поделиться ссылкой: