Ирина Гайсина: «Не нужно бояться»

После завершения работы Земского съезда в Великом Новгороде депутат Владимирского округа Ирина Гайсина рассказала о прошедшем Земском съезде и как полиция сорвала работу муниципальных депутатов. 

Зачем нужны муниципальные депутаты?

Вообще-то муниципальная власть — это местное самоуправление, то есть это управление местным, локальным сообществом. Это самая близкая к жителям, людям, гражданам власть, которая должна на небольшой территории решать вопросы местного значения, такие небольшие, но в то же время насущные. В данном случае в наших полномочиях благоустройство, праздники, досуговые мероприятия и другое. Но в принципе в полномочия муниципальных депутатов могут входить управление школами, правоохранение на территории. В России, к сожалению, декоративная версия власти, хотя Россия присоединялась в свое время к европейской хартии местного самоуправления, но наши позиции достаточно игрушечные, полномочий у нас мало, денег у нас мало, в общем-то мы ничего не можем. Но мы хотим, очень хотим. 

Если органы местного самоуправления могут организовывать праздники и заниматься благоустройством, почему они при этом не могут участвовать в вопросах организации парковок, местного транспорта или строительстве домов?

Это пишется на федеральном уровне. Какие полномочия федеральный уровень решит отдать на муниципальный, теми муниципальный уровень будет обладать. За границей, в Европе, например, полномочия местного самоуправления гораздо шире. Они как раз могут делать парки, скверы, принимать решения относительно школ, решать еще какие-то вопросы. У нас полномочия маленькие. Потому что у нас выстроена вертикаль власти: чем она выше, тем имеет больше полномочий, а чем ниже, соответственно, тем меньше. Муниципальный депутат — это самый нижний политический уровень. Их много, всех не проконтролируешь, всех не купишь и всем рот, грубо говоря, не закроешь. Если будет много полномочий, депутаты будут хорошо работать, потом они могут избираться выше. Дальше они будут, не дай Бог, хорошо работать, а это может закончиться какими-то изменениями во власти, а текущая власть в этом не заинтересована. Поэтому наши полномочия игрушечные, чтобы мы ничего не могли, чтобы никакую известность мы не приобретали, никакие вопросы не могли поднимать. Это во-первых, а во-вторых, почему некоторые вопросы действительно не могут быть переданы на муниципальный уровень? Потому что их сфера гораздо шире. Например, тот же транспорт, он ездит не по одному муниципалитету (в Петербурге их 111), он не ездит только внутри Владимирского округа. Кроме него еще и в Литейный, Смольный, дальше Финляндский и так далее. Поэтому не может Владимирский округ в одиночку принимать решения, где будут остановки, какие будут ходить автобусы, пустим ли мы трамвай в самом округе. Просто сфера применения шире, а вопросы федерального уровня опускать на муниципальный глупо.

Получается, власть не хочет ни каким образом совершать взаимодействия между муниципалитетами?

Если мы говорим про власть, то она хочет, чтобы все были слабыми, подконтрольными, сидели и не зудели, еще и денег не просили. Но этот Земский съезд был организован не властью. И в принципе, в полномочия муниципалитетов входит межмуниципальное сотрудничество. То есть мы можем совместно с другими муниципалитетами, что прописано в законе, информационно сотрудничать, проводить свои мероприятия, как-то договариваться, пускать какие-то общие инициативы. Это делать можно, а Съезд разогнан был по формальным основаниям — антиковидные ограничения, но в принципе объединяться объединение муниципалитетов никем не запрещено. Более того, такая возможность предусмотрена в законе.

Подходим как раз к вопросу о Земском съезде. 

В планах съезда было рассмотреть несколько вопросов. Основными были концепция реформы местного самоуправления, чтобы было больше полномочий и больше на них денег, чтобы муниципальные депутаты представляли из себя какую-то силу и могли в рамках своего муниципального образования принимать реальные решения и влиять на уровень жизни жителей. Поэтому финансирование тоже должно пересматриваться. Сейчас у нас все деньги уходят в федеральный бюджет, и дальше федеральный бюджет понемногу, неохотно выпускает обратно. Конечно, больше налогов должно оставаться в региональных и муниципальных бюджетах. Это такая основная концепция. 

Плюс еще планировались выступления депутатов по разным вопросам. Например, муниципальное управление в малых городах, принятие разных заявлений, допустим, против политических репрессий, дебаты планировались, заявления депутатов лишенных полномочий — у нас в Петербурге человек пять, наверное, лишены уже полномочий, Григорий Юдин планировал выступать и много чего другого было запланировано.

В итоге, люди съехались, зарегистрировались, Съезд открылся. Его разогнали уже после начала работы. Приветственное слово сказала депутат Анна Черепанова, сказала Юлия Галямина. И в тот момент, когда она заканчивала говорить, в зал вошел полковник полиции, велел мероприятие прекратить, потому что им поступили сведения о том, что здесь нарушается антиковидный указ губернатора Новгородской области. А указ этот, надо понимать, был принят специально под наше мероприятие, буквально за несколько дней до, что не больше 30 человек могут собираться в одном зале. И то, этот вопрос мы решили: было снято несколько помещений, все были рассажены с соблюдением дистанции, с масками, перчатками, санитайзерами, проветриваниями, со всем, что положено. Но это не помешало полковнику полиции вместо 25 человек, при допустимых 30, насчитать тридцать одного. Кто-то даже пришел с рулеткой замерять расстояние между делегатами. Он сказал, что здесь нарушается все, что можно и стал всех не разгонять, а наоборот, задерживать, чтобы взять объяснения. Некоторые делегаты продолжили говорить, пока шли разбирательства с полицией. Выступали Александр Бондарчук, депутат городской думы Ноябрьска, Виталий Боварь, наш петербургский депутат Владимирского округа, и сама Юлия Галямина. Именно этих людей задержали и увезли на 48 часов до суда. Люди все выходные провели в заключении за то, что они не положили микрофон. Соответственно работа застопорилась: часть депутатов задержали для взятия объяснений, часть делегатов из соседних залов разошлась, кто-то пошел потом в отделение полиции. Первый день работы Съезда таким образом был сорван.

К вечеру все оклемались, организовались, встретились и выработали решение продолжить онлайн на следующий день. Земский съезд хоть и неудачно, но состоялся.

Были ли у вас во время онлайн продолжения Съезда какие-то разногласия? Если и были, то какие и как вы их смогли решить?

Конечно, были дискуссии. Создалась концепция и по деталям все могли вносить поправки, что делалось заранее. Поправка обсуждается, автор выступает и объясняет, почему решил ее внести. Ему может ответить любой другой участник дискуссии, который либо соглашается, либо не поддерживает и говорит свои аргументы. В регламенте дается по 3 минуты на выступление. А дальше проходит голосование, с помощью инструментов телеграм-чата, в котором создавались опросы. Мы смотрели, если квалифицированное большинство проголосовало «за», то поправка принята. Все решалось цивилизованным демократическим путем.

А вы принимали участие в предложении поправок или выражали несогласие относительно других?

Я была не делегатом, а участником Съезда. Последние, в принципе, могут задавать вопросы, выступать, но права голоса у них нет. Я ничего не вносила, потому что до последнего не была уверена, что поеду. От нас, от Владимирского округа, основным «локомотивом» был Виталий Боварь, который участвовал в составлении документов, концепций, принимал и вносил поправки. Я особо не выступала, а была скорее вольным слушателем. С чем-то была согласна, с чем-то нет. 

Мне нравилось, как организован процесс и как он происходит. Не было насильственного продавливания точек зрения, каждый мог высказаться. Например, кто-то считает, что муниципальный депутат должен обязательно проходить какое-то обучение. А кто-то считает, что наоборот не должен, потому что это представитель от народа, и если мы отправим его на какое-то обучение, то для многих людей это будет та ступень, которую они не захотят перешагнуть. При этом человек может быть хорошим депутатом. Это барьер. И вот вопрос: надо или не надо? Развернулась интересная дискуссия. Я считаю, что не надо, потому что у нас и так много препятствий, очень ограничены в пассивном избирательном праве и без того проходим круги ада, которые не каждый способен вынести.

Тогда почему вы решили стать представителем интересов жителей, когда вокруг столько ограничений и сложностей?

Это такая гражданская позиция. В некоторой степени кто, если не я. Вижу, что это поле выжжено, а люди либо не знают, что туда можно идти, либо боятся препятствий в виде сбора документов, судов и прочего. Людей нужно еще и зазывать. Кто-то просто не хочет, а кто-то хочет, но не знает как. Вот и получается, кто, если не я, раз никто не хочет, а потом уже втянулась.

У вас не было страха быть неуслышанной не только как у нового человека, но и как у представительницы женского пола?

-Из-за пола у меня совершенно не было страха. Депутатов-женщин, по крайней мере на муниципальном уровне, достаточно. Конечно, чем выше поднимаешься по вертикали власти, тем больше там больше пожилых мужчин, нежели молодых женщин. Но на муниципальном уровне достаточно широкое разнообразие. Из-за того, что я ничего не знаю — да. Есть такой комплекс перфекциониста, что я чего-то не знаю, закон не изучала, с чем я туда пойду. Немножко было, но нет ничего невозможного. Люди как-то разобрались, и я разберусь. В конце концов, каждые 5 лет депутатский корпус обновляется, в любом случае будут какие-то новые люди. Вот и я буду одним из этих новых людей. Научусь, может сделаю пару ошибок, а как без этого? Особых страхов не было. Был страх оказаться одной в оппозиции, в каком-то провластном свете, потому что в данном случае действительно не будут слушать, вне зависимости от моего пола, возраста, опыт, образование и прочего.

Получается, во время задержания ваших коллег на Земском съезде вы были морально готовы к подобному случаю и не боялись?

Мы все, конечно, надеялись, что все пройдет нормально, но особых иллюзий не питали, потому что понимали, что придет полиция. Был только вопрос, кого задержат, будут ли задержания или просто разгонят, в каком формате это будет. Страха у меня не было, я готова к тому, что ко мне в какой-то момент придет полиция. Я много чего подписываю, я много чего говорю, я много в чем участвую. Мы сейчас живем в такое время, когда она может прийти. Я считаю, что не нужно бояться. Ведь этого и добиваются, что люди будут бояться, что кто-то придет, кто-то скажет, кто-то посмотрит, придет полиция и что-то сделает, поэтому давайте-ка я ничего не буду делать. Этот взгляд мне очень чужд. Я считаю, что так нельзя. Наоборот, надо делать больше. Нельзя бояться.

Почему власть быстро реагирует на муниципальных депутатов, но не обращает особого внимания на более серьезные вопросы?

Да, есть такое. Для них самый серьезный вопрос — это точка зрения людей. Более актуальные вопросы, это, конечно, состояние дорог, здравоохранения, школ и прочего. Но они живут в другом мире. Те люди, которые нами управляют, во-первых, уже десятилетия находятся у власти. За это время теряется вообще любая связь с народом, с реальностью. У них много денег, трубы работают, дороги нормальные, машина нормальная. Они не ездят на общественном транспорте, не ходят в общественные библиотеки и поликлиники. Поэтому, мне кажется, вообще не видят здесь проблемы. Когда долетает какая-то обратная связь, что тут что-то плохо, то самому это делать лень, все это перепоручается, спускается вниз, как-то делегируется, по дороге деньги пропадают, разворовываются. Это все делается достаточно профессионально. Чем дольше человек сидит на своем месте, тем больше возрастает умение своровать что-то, больше родственников ставится рядом. Образуется такая семейка и на внешние проблемы уже нет особой реакции.

Дарья Михонова

Поделиться ссылкой: