Иван Сергеевич Раевский об уникальном иконостасе Владимирского собора
В феврале глава Владимирского округа Денис Тихоненко и глава администрации Павел Небензя встретились с председателем Приходского совета Владимирского собора Иваном Сергеевичем Раевским, с 1991 года руководящим восстановительными работами в храме.
В первой части разговора Иван Сергеевич рассказал о восстановлении храма, об удивительном иконостасе и о найденном при реставрации историческом документе.
В начале главы округа выразили соболезнования в связи с кончиной митрополита Владимира, который был почетным настоятелем Владимирского Собора иконы Божией Матери.
Хотим выразить соболезнования в связи с кончиной митрополита Владимира.
У нас так сложилось, что с момента, когда храм вернули Русской православной церкви, наш храм всегда возглавлял правящий архиерей.
Владимирский храм передали Ленинградской епархии в августе 1989 года — одним из первых в Петербурге. А в 1990 году на Благовещение было совершено освящение храма Митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (Ридигером), который и стал настоятелем собора. Последующими настоятелями были митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), а с 1996 года митрополит Владимир (Котляров).
Расскажите, как вы стали заниматься восстановлением Владимирского собора?
Когда я сюда только пришёл в августе 1991 года, митрополит Иоанн мне сказал: «Давай, занимайся». Я был молодым человеком, мне было 32 года.
И я столкнулся с тем, все разрушено. В нижнем храме были производственные помещения, верхний храм был разделён на два этажа, здесь был вычислительный центр. Были сделаны фальшполы на полметра-метр от уровня пола, была газовая система пожаротушения. Когда разобрали фальшполы и убрали всякие перегородки, то обнаружили, что и лепнина сохранилась на стенах, и очень хорошие барельефы.
Здесь не было теплотрассы, которая давала бы тепло — она прохудилась вся и сгнила. И первая работа, которую я здесь провёл — переложил теплотрассу. Потом мы поставили титановые купольные кресты, покрыли их сусальным золотом. Текли кровли, конечно, они были где-то сгнившие, где-то что-то. Мы провели капитальную реставрацию стропил, балок и кровли. Чтобы найти эти балки, помню, я тогда в 90-х годах связывался с теми, кто в тайге занимается заготовкой леса, и они отбирали большого сечения.
В начале 90-х многие оборонные предприятия стояли без заказов, а у них было несметное количество материала. На одном из таких предприятий охотно согласились отлить из современного титанового сплава легкие и прочные храмовые кресты, которые мы позолотили сусальным золотом.
Но сложней всего было восстановить уникальное произведение — иконостас Бартоломео Растрелли XVIII века. В мире осталось всего два подлинных иконостаса работы Растрелли: один у нас, другой — в Киеве, в Андреевской церкви на Андреевском спуске. Так что в России это единственный иконостас по рисункам и чертежам Растрелли, сохранилось примерно 80% подлинной резьбы XVIII века. Сохранившиеся иконы знаменитой школы Вишнякова из верхнего яруса иконостаса вернул Русский музей, где они после изъятия из храма находились на хранении. В советское время церковная живопись не считалась каким-то предметом особой ценности, так что она была самой низшей категорией хранения. Но, слава Богу, сохранили! Всё-таки великое дело, что были такие энтузиасты, которые понимали, что это достояние, и они сохранили.
Иконостас, конечно, в нашем храме уникальный. Уникальный тем, что он двойной, с двух сторон.
Что значит — двойной?
Растреллиевский иконостас был перенесен во Владимирский храм в начале XIX века из церкви Аничкова дворца после пожара. А исторический, изготовленный для Владимирской церкви во времена Екатерины II, в 1809–1810 годы был повернут лицевой стороной к алтарю.
По проекту нашего архитектора Юрия Кирса были созданы боковые иконостасы — они выглядят как родные братья центрального барочного иконостаса.
Но сам расстреллиевский иконостас достался нам в очень тяжёлом состоянии. Пять лет мы его реставрировали на средства наших прихожан и благодетелей.
У нас был разработан проект и технология реставрации, была проведена колоссальнейшая научная работа по тому, чтобы расшифровать, как делали иконостас. Мы на высочайшем уровне провели реставрацию. Ведь когда храм закрыли, люди отламывали куски деревянной рамы, пытались соскрести золото. И купола были до революции все золотые, с них уже государство пыталось золото смыть. Не понимали, что это настолько тончайший слой и настолько сложная технология снятия, что игра не стоит свеч.
А были какие-то неожиданные открытия во время реставрации?
Сейчас покажу вам интересную вещь. У меня на полке верхней видите такие бумажки под стеклом? Когда мы проводили реставрацию центрального иконостаса, мы, конечно, его весь по технологии вскрывали. А его с XVIII века никто не трогал, накопилось дикое количество грязи, копоти. Это всё надо было очистить, провести обработку против гниения, против жучка. И когда грязь выгребали, вдруг вылетел маленький бумажный листочек, исписанный с обеих сторон. И там надписи с орфографией того времени: «Золотили иконостас Абрамовым». Что такое значит «Абрамовым»? Это фирма, которая выпускала сусальное золото. Без точек, без запятых, без всего, немного безграмотно, зато исторический документ, свидетельство того времени. «Вспомните про нас кто будет перезолачивать Мы хоть будем померши помяните Сделали мы добросовестно очень хорошо».
Наши позолотчики, которые занимались реставрацией иконостаса, и говорят: «Иван Сергеевич, мы тоже сделали на совесть».
